любите врагов ваших"Война началась в 1972 году. Я поняла тогда кое-что очень важное: никто так не нужен в жизни, как враг.
Без врагов человек - жалкое существо, а его жизнь - тяжкое испытание, полное уныния и скуки.
Враг же подобен мессии.
Его существования достаточно, чтобы человек воспрял духом.
Благодаря врагу эта злополучная случайность под названием "жизнь" становится эпопеей.
Христос был прав, говоря: "Любите врагов ваших".
Но он делал из этого ошибочный вывод, что нужно примириться со своими врагами, подставить другую щеку и так далее.
Как бы не так! если помириться с врагом, он станет другом.
А если больше не будет врагов, придется искать новых. И опять все сначала.
Так далеко не уедешь."
идаельный подхалим
"Он полезен, и у него нет своего мнения. О таком подпевале мечтают все тоталитарные режимы."
синтаксис и мифология
"Окружив себя мистификациями, Китай породил и свои стилистические законы.
Небольшой урок грамматики.
Правильно говорить: "Я научился читать в Болгарии" или "Я встретил Евлалию в Бразилии". Но было неверным сказать: "Я научился читать в Китае" или "Я встретил Евлалию в Китае". Говорят: "В Китае я научился читать" или "В Пекине я встретил Евлалию".
Нет ничего коварнее синтаксиса.
И в данном случае это очень важно.
Так, правильно говорить: "В 1974 году я высморкался" или "В Пекине я завязал шнурки". Нужно хотя бы добавить "в первый раз" - иначе фраза режет слух.
Неожиданный вывод: китайские повести рассказывают о столь удивительны вещах по причинам прежде всего грамматическим.
А когда к синтаксису примешивается мифология, это радует стилиста."
Свобода
"Свобода не измеряется в квадратных метра. свобода - это быть предоставленным самому себе. Лучшее, что взрослые могли сделать для детей, - завбыть о них."
окружение
"У меня никогда не было друга или подруги.
Я даже не задумывалась об этом. Зачем они нужны? Я наслаждалась обществом самой себя.
Мне были нужны родители, враги и товарищи по оружию.
Совсем чуть-чуть мне нужны были рабы и зрители - исключительно ради престижа.
Те, кто не принадлежал ни к одной из этих пяти категорий, могли бы и вовсе не существовать.
Тем более друзья."
так было принято моё первое признание в любви
"Я понимала, что не могу просто любить ее, надо, чтобы она тоже любила меня. Почему? Потому что так нужно.
И я простодушно открыла ей свое сердце. Я просто не могла не признаться.
- Ты должна меня любить.
Она снизошла до того, чтобы взглянуть на меня, но этот взгляд был из тех, что и врагу не пожелаешь. Она презрительно усмехнулась. Стало ясно, что я сморозила глупость. Значит, нужно ей объяснить, что это совсем не глупо.
- Ты должна меня любить потому, что я люблю тебя. Понимаешь?
Мне казалось, что теперь все стало на свои места. Но Елена рассмеялась.
Меня это задело.
- чего ты смеешься?
Она ответила сдержанно, высокомерно и насмешливо:
- Потому что ты дура.
Так было принято мое первое признание в любви."
о холодности Йеннифер
"Однако я не жалела ни о моей любви к Елене, ни о том, что она живет на свете. нельзя жалеть о таких вещах. А раз она живет, ее нельзя не любить.
С первого мгновения моей любви - то есть с самой первой секунды - я решила, что надо действовать. Эта мысль пришла сама собой и не покидала меня до конца этой истории.
Надо что-нибудь совершить.
Потому что я люблю Елену, потому что она самая красивая, потому что на земле есть такое бесподобное существо и потому что я его встретила, потому что - даже если она не знает об этом - она моя возлюбленная, и надо что-то предпринять.
Что-нибудь грандиозное, великолепное - достойное ее и моей любви.
Убить немца, например."
об аквариуме
"Елена знала, что ей нечего возразить. Она промолчала и замкнулась в себе.
Но одно мгновение я видела, как она страдает. На секунду она перестала быть неуязвимой.
Я сочла это великой победой любви.
На рассвете, лежа в кровати, я снова мысленно проиграла эту сцену.
Мне и правда казалось, что я прикоснулась к чему-то заветному."
"Я не хотела сделать тебе больно. Впрочем, я не знаю, что нужно моей любви. Просто для удовлетворения моей страсти я должна была вызвать в тебе настоящее чувство, не важно какое.
Это проблеск боли в твоих глазах - великая награда для меня!
Я вновь и вновь прокручивала всю сцену, останавливаясь на этой картинке. Меня охватывал любовный трепет - отныне я что-то значу для Елены.
Надо продолжать в том же духе. Она еще будет страдать. Я слишком труслива, чтобы самой причинить ей боль, но постараюсь отыскать любое известие, которое могло бы ее ранить, не упущу случая принести дурную весть."
"Боль искажает твоё лицо, это пронзает мне сердце, и оттого я люблю тебя еще сильнее.
Да, любимая, ты страдаешь по моей вине, но не потому, что приятно твоё страдание; было бы лучше, если бы я могла осчастливить тебья, а это невозможно, потому что для того, чтобы я могла дать тебе счастье, ты должна сначала полюбить меня, но ты меня не любишь, а чтобы сделать тебя несчастной, не обязательно, чтобы ты любила меня. к тому же, чтобы осчастливить тебя, нужно сначала, чтобы ты была несчастна, - не принесешь ведь счастье тому, кто счастлив и так. Значит, я должна сделать тебя несчастной, чтобы потом я могла осчастливить тебя, в любом случае, любовь моя, важно только то, чтобы причиной всему была я. Если бы ты испытала ко мне хоть десятую часть того, что чувствую к тебе я, ты была бы счастлива страдать, зная, что своим страданием ты доставляешь мне радость.
Я млела от удовольствия."
про пиписьки и шовинизм"Я хорошо относилась к нелепым существам, тем более что их судьба казалась мне трагичной: они ведь были нелепыми от рождения. Они рождались с этой смешной штукой между ног, которой так трогательно гордилис, и были от этого еще нелепее.
Нелепые дети часто показывали мне это предмет, и я всегда хозотала до слез, что их весьма удивляло.
Однажды я не сдержалась и сказала одному из них с искренним сочувствием:
- Бедняга!
- Почему? - недоуменно спросил он.
- Это, должно быть, неприятно.
- Нет, - заверил он.
- Не "нет", а "да", это сразу видно, если вас по нему стукнуть.
- Да, но так удобнее.
- Что?
- Мы писаем стоя.
- Ну и что?
- Так лучше.
- Ты думаешь?
- Чтобы писать в немецкие йогурты, нужно быть мальчиком.
Я призадумалась. Наверняка должно быть какое-то средство, чтобы доказать мое превосходство. и со временеем мне еще представится такая возможность.
Элитой человечества были маленькие девочки. человечество существовало ради них.
Женщины и нелепые существа были калеками. Их тела своей несуразностью вызывали смех.
Только маленькие девочки были соврешенны. Ничего не торчало из их тел, ни причудливые отростки, ни смехотворные выпуклости. Они были чудесно сложены, их силует был гладким и обтекаемым.
Они не приносили материальной пользы, но были нужнее, чем кто-либо, ибо воплощали собой красоту - настоящую красоту, которой можно только наслаждаться, когда ничто не стесняет, а тело есть чистое счастье - с головы до ног. Надо быть маленькой девочкой, чтобы понять, какой роскошью может быть собственное тело.
Чем должно быть тело? Только источником удовольствия и радости.
Если тело начинает тяготить - все пропало.
У прилагательного "гладкий" почти нет синонимов. И неудивительно, ведь словарь счастья и удовольствия во всех языках беден.
Да будет позволено мне употребить слово "обтекаемость", дабы объяснить обделенным природой, что такое счастливое тело.
Платон считал тело помехой, тюрьмой, и я сто раз соглашусь с ним, но только не в отношении маленьких девочек. Если бы Платон мог побыть девочкой, он узнал бы, что тело - это,напротив, источник свободы, самый головокружительный трамплин для прыжка в наслаждение, это прыгалки души, это салочки идей, ловкость и быстрота, единственная отдушина для бедного мозга. Но Платон ни разу не вспомнил о маленьких девочках, их слишком мало в мире идей.
Конечно. не вес маленькие девочки красивы. Но даже на некрасивых девочек приятно смотреть.
А когда девочка хорошенькая и красивая, величайший итальянский поэт посвещает ей всё свое творчество, маститый английский логик теряет из-за нее голову, русский писатель бежит из страны, чтобы назвать ее именем опасный роман, и т.д. Потому что маленькие девочки сводят с ума.
До 14 лет я любила женщин, любила я и нелепые существа, но считала, что влюбиться в кого-то, кроме маленькой девочки, в здравом уме невозможно.
Поэтомк, когда я увидела, что Елена уделяет внимание нелепому существу, я возмутилась."
"Был этот Фабрис, чей авторитет рос на глазах и на которого Елена обращала все больше и больше внимания.
Я не задавалась вопросом, что есть у этого мальчика, чего нет у меня. Я знала, что у него есть.
И именно это озадачивало меня. Неужели у Елены эта штука не вызывала смеха? Неужели она могла ей нравиться? очень похоже, что так оно и было.
В четырнадцать лет, к моему великому удивлению, я стала относиться к этому по-другому.
Но в семь лет такая склонность казалась мне непонятной.
Я с ужасом сделала вывод, что моя возлюбленная сошла с ума.
Я решила: будь что будет. Отведя маленькую итальянку в сторону, я шепнула ей на ухо, каким уродством страдал Фабрис.
Она посмотрела на меня, сдерживая смех, и было ясно, что смеялась она надо мной, а не над этим предметом.
Я поняла, что Елена для меня потеряна.
Ночь я провела в слезах - не потому, чтоу меня не было этого приборчика, а потому, что у моей любиой оказался дурной вкус."
о маминых советах
"Я не выдержала и все рассказала. мне хотелось, чтобы кто-нибудь знал о моем подвиге. Я согласна умереть от любви, но пусть об этом узнают.
Тогда мать начала объяснять, как устроен мир. Она сказала, что на свете встречаются очень злые люди, которые в то же время могут быть очень привлекательными. Что если я хочу, чтобы такой человек полюбил меня, то должна вести себя так же жестоко, как он.
- Ты должна вести себя с ней так, как она ведет себя с тобой.
- Но это невозможно. Она меня не любит.
- стань такой, как она, и она тебя полюбит.
Эти слова не нашли отклика в моей душе. Мне казалось это нелепым: я не хотела, чтобы Елена стала похожей на меня. На что нужна любовь-зеркало? Однако я решила последовать маминым советам, просто ради эксперимента. Я рассудила, что человек, научивший меня завязывать шнурки, не может дыть глупый совет."
интроверты и прочие моральные уроды.
"Я не могла знать, что мы с ней принадлежим к двум разным породам людей. Елена была из тех, кто любит тем сильнее, чем холоднее с ними обходятся. Я же наоборот: чем больше меня любили, тем сильне любила я.
Конечно, мне не нужно было ждать, пока красавица посмотрит на меня, чтобы влюбиться в нее. Но ее новое отнощение ко мне удесятеряло мою страсть".
"День прожить - тебя не видеть, -
словно чашу яда выпить!"
"семь дней я не видела ее даже издали. Семь дней - это даже больше, чем нужно для того, чтобы сотворить мир. Это вечность."
Амели Нотомб. "Любовный саботаж"
f-kamen
| четверг, 25 марта 2010